В понедельник хмурый старшина выстроил взвод:
– Ну?! Кто вчера из увольнения пьяным явился?!
Фронт напряженно молчит, все стараются отвести глаза в сторону.
– Кто, я вас спрашиваю? Ну?!
Один солдат сдается и делает шаг вперед:
– Я, товарищ старшина…
Старшина оглядел его пытливым взором:
– Пойдешь со мной опохмеляться! Остальные – напра-во!

Дама привозит помятый автомобиль в автосервис:
– Вы можете выправить крыло так, чтобы муж ничего не заметил?
Механик внимательно осмотрел вмятину:
– В данном случае, мадам, это невозможно. Но я могу выправить его так, что уже через неделю вы сможете спросить мужа, где это он такой пьяный разбил машину…

– Борис Николаевич, я одного не пойму, как вы стали президентом России? Ведь на вашем месте мог бы быть любой, например – я?
– Напьешься, будешь!

Судья подсудимого спрашивает:
– Признаете ли вы, что в пьяном виде пытались пройти в театр?
– Признаю! В трезвом виде мне бы это и в голову не пришло.

1972 год. Малый театр. Накануне премьеры спектакля «Собор Парижской Богоматери». Роль горбуна Квазимодо досталась старожилу театра актеру Степану Петровичу. Спектакль, по идее режиссера, начинался с того, что Квазимодо (Степан Петрович) в полумраке должен был под звук колоколов пролететь, держась за канат, через всю сцену. Но был у него один маленький недостаток – очень уж он любил водочкой побаловаться. И вот настал день премьеры. Перед премьерой Степан Петрович пришел на спектакль вусмерть пьяным. Шатаясь из стороны в сторону, он добрел до гримерки, нацепил горб и лохмотья Квазимодо.
Зал полон. До начала спектакля остались считанные минуты. Режиссер, повстречав Степана Петровича, опешивши, сказал:
– Степан Петрович, да вы же по сцене пройти прямо не сможете, не то, что на канате летать.
– Да я 20 лет на сцене и прошу за этот счет не волноваться, – пробурчал Степан Петрович и направился к сцене.
На сцене полумрак, зазвонили колокола, вдруг через всю сцену, слева-направо, пролетел Квазимодо, затем справа-налево пролетел Квазимодо, затем еще раз и еще раз… Раз, эдак, на шестой, Квазимодо остановился посреди сцены и, повернувшись к переполненному залу спиной, держа канат в руке и смотря на кулисы, в полной тишине произнес пьяным голосом:
– Итить твою бога мать! Я тут, как последняя сука, корячусь, а эти козлы еще занавес не подняли!

(оцени пост первым!)

Загрузка...